После того как Билли закончил, он тоже вышел за кулисы, вымыл руки в тазу с мыльной водой и переоделся в свежий костюм.

— Куда ты направляешься? — спросил Чудо, осторожно укладывая привидение в коробочку из-под стирального порошка.

Билли пожал плечами.

— Наверное, просто прогуляюсь, посмотрю, что вокруг творится.

— Конечно, даже зная, что все эти игры, которые «творятся вокруг», сплошное жульничество. Посмотрим: чистые руки, свежий костюм, причесанный — если мне припомнить мою молодость, то это похоже на «расфуфыривание», которым я занимался перед встречей с представительницей противоположного пола. У тебя есть кто-нибудь на примете?

— Нет, сэр.

— Значит, пойти прогуляться, а? Ты случайно не планируешь посетить то самое ночное шоу, которое приводит в такое возбуждение всех рабочих?

Билли усмехнулся.

— Я подумывал насчет этого.

«Джангл Лав Шоу» присоединилось к карнавалу в начале недели. Перед входом висели фотографии девушек и написанная красными буквами реклама: «СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ ТИГРИЦУ! САНТА ПАНТА! БАРБИ БАЛЬБОА! ЛЬВИЦА ЛЕОНА!» Не все девушки были привлекательны, но одна фотография бросилась Билли в глаза, когда он прогуливался здесь несколько дней назад. У девушки, изображенной на ней, были короткие светлые волосы, она была одета во что-то, напоминающее черную мантию. Ее стройные ноги были обнажены, а игривое лицо выражало явный сексуальный призыв. Билли чувствовал, что его живот сводило каждый раз, когда он бросал взгляд на эту фотографию, но у него пока не находилось времени зайти внутрь.

Чудо покачал головой.

— Я обещал твоей матери присматривать за тобой, а я слышал, что от таких зрелищ возникают плохие привычки.

— Со мной все будет в порядке.

— Сомневаюсь. Если юноша увидит обнаженную женщину, вертящуюся на сцене в нескольких футах от его лица, то ему захочется этого еще и еще. Давай, вперед, если твои гормоны уже пустились во все тяжкие. А я закончу укладывать детишек в постельки.

Билли вышел из шатра во влажную августовскую ночь. Вокруг него сияли огни. Некоторые из сопутствующих шоу уже закрылись, но большинство аттракционов все еще работали, крутя пассажиров и ревя двигателями словно дикие звери. Карусель с горящими на самом ее верху белыми и синими лампами весело крутилась под аккомпанемент легкой музыки. Чертово колесо словно кулон с бриллиантами высилось в темноте.

Сегодня Билли получил письмо из дома. Письма подчас опаздывали, несмотря на то, что он старался сообщить матери о месте следующей остановки карнавала. В письме были и отцовские каракули: «Надеюсь, что у тебя все хорошо. Вчера я был у доктора. Чувствую себя лучше. Люблю, папа». Билли ответил, что у него все прекрасно и дела идут хорошо; он умолчал о том, что выступает в одеянии Сатаны. Он также не упомянул о том, что в толпе зрителей несколько раз видел черную ауру.

Он узнал, что настоящее имя Доктора Чудо было Реджинальд Меркль, а его самым лучшим другом был бурбон «Дж. В. Дант». Несколько раз он приходил на свой «Призрак-Шоу» едва держась на ногах. Доктор Чудо рассказывал Билли, что он начинал дантистом, но понял, что не переваривает целыми днями смотреть в чьи-то рты. Как-то раз Билли попытался выяснить у Чудо по поводу его семьи, но тот быстро ответил, что у него нет родственников за исключением призраков и скелетов. Всем им он дал имена и обращался с ними, как с детьми. Билли заинтересовала фотография молодого Чудо, которую тот носил в бумажнике, но было ясно, что Чудо не намерен обсуждать с ним свою личную жизнь.

Билли увидел мигающую красную неоновую вывеску впереди «ДЖАНГЛ ЛАВ… ДЖАНГЛ ЛАВ». Раздавалось буханье барабана.

Еще одно побочное шоу прибавилось возле «Призрак-Шоу». Его белые дощатые стены были покрыты кричащими изображениями змей с хищно оскаленными ядовитыми зубами. Вход был сделан в виде открытого змеиного рта, над которым красными буквами было написано: «ЖИВЬЕМ! СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ САМУЮ ОПАСНУЮ ЗМЕЮ-УБИЙЦУ В МИРЕ! ЖИВЬЕМ!»

Странная вещь, подумал Билли, но за прошедшие четыре дня он так и не увидел человека, показывающего это шоу. Единственным признаком жизни, за исключением посетителей, было то, что вход открывался в три часа дня и закрывался в одиннадцать вечера. Сейчас он увидел, что дверь слегка приоткрыта. Красные глаза огромной нарисованной змеи, казалось, смотрели на Билли, когда тот проходил мимо.

— Остановите! — услышал он чье-то причитание.

— Пожалуйста…

Слишком быстро!..

Между Билли и павильоном «Джангл Лав» раскинулся еще один аттракцион, который напоминал спицы гигантского зонтика. Четыре гондолы — желтая, красная, фиолетовая и одна, все еще покрытая зеленым чехлом — вращались на концах металлических спиц, соединенных с центральным поршневым механизмом. Шипела гидравлика, и гондолы беспорядочно раскачивались в разные стороны. Крики возрастали по мере того, как аттракцион крутился все быстрее и быстрее; гондолы нырнули на три фута к земле, а затем быстро взлетели вверх почти на тридцать футов. Весь механизм стонал, вращая гондолы по кругу. В каждой гондоле сидели по два человека, поверх голов которых с целью безопасности были проволочные каркасы. Худой человек с прямыми каштановыми волосами до плеч держался за рычаг управления, поставив ногу на педаль тормоза. Надпись из большей частью перегоревших ламп, гласила: «СПРУТ».

— …Пожалуйста, остановите! — раздался голос в одной из гондол.

Билли заметил, что мужчина прибавил скорость. «Спрут» вибрировал, шум поршней сотрясал землю. Мужчина усмехался, но Билли увидел, что глаза его мертвы. Похоже, машина была почти что неуправляема.

Билли подошел ближе к мужчине и тронул его за плечо.

— Мистер…

Голова мужчины резко повернулась. На мгновение Билли увидел в его глазах красное сияние, напомнившее ему то, как зверь ухмылялся ему на шоссе глубокой ночью. Потом человек моргнул.

— Е-мое! — закричал он и ударил по тормозам одновременно выключая двигатель. С пронзительным металлическим скрежетом «Спрут» начал останавливаться.

— Черт побери, парень! — обратился мужчина к Билли. — Больше не подкрадывайся так к людям!

Через правую бровь мужчины проходил зазубренный шрам, а когда поток воздуха останавливающегося «Спрута» взъерошил ему волосы, то Билли увидел, что у него нет уха. На одной из его рук было только три пальца.

«Спрут» замедлил вращение. Визг тормозов стих. В наступившей тишине Билли показалось, что он слышит еще один звук: высокий жуткий крик, принадлежащий дюжине голосов, и его тело покрылось мурашками.

Человек подошел к каждой гондоле и открыл защитные колпаки, выпуская разъяренных испуганных пассажиров.

— Подайте на меня в суд! — крикнул он одному из них.

Билли разглядывал «Спрута». Он смотрел на изъеденный ржавчиной металлический корпус, накрытый защитным чехлом. Слабый крик все продолжался и продолжался то утихая, то нарастая снова. — Почему эта гондола закрыта? — спросил он мужчину.

— Необходим ремонт. Ее нужно перекрасить. Тебе что, делать больше нечего, кроме как торчать здесь? — мужчина взглянул на пару приближающихся тинэйджеров и огрызнулся: — Закрываемся!

Внезапно жуткие голоса замолкли, будто их обрезала какая-то невидимая сила. Билли обнаружил, что подошел к гондоле ближе. У него неожиданно возникло желание забраться в нее, закрыть защитный колпак, дать «Спруту» поднять его высоко в воздух и закрутить. Эта будет самая лучшая в мире поездка, подумал он. Самая волнующая. Но для большего волнения, для наивысшего, тебе необходимо прокрасться к закрытой чехлом гондоле…

Он тормознул, и в следующую секунду понял, что знает.

Знает, что с этой покрытой струпьями гондолой связано что-то ужасное.

— На что это ты смотришь? — беспокойно спросил мужчина. Когда Билли повернулся к нему, он увидел появившуюся из темноты крепкую женщину с сердитым лицом и начесанными светлыми волосами.

— Бак, — осторожно позвала она. — Бак, время закрываться.

— Не указывай мне, женщина! — рявкнул он и умолк, нахмурясь. — Извини, дорогая, — устало сказал он и снова посмотрел на «Спрута».